(no subject)

[aleatorius]

глянул на биграфию Познера,
надо сказать при таких пререквизитах можно было бы быть и поинтереснее человеком,
а так какой то унылый чиновник от министерства пропаганды

Comments

[korf.livejournal.com]

Ну ему явно плохо от всего этого. А бросить и заняться чем-то ещё не может.

Там вообще следует в биографии кое-что повнимательней посмотреть. Может, конечно, и всё чисто, но по косвенным признакам ряд личностей совсем не те, за кого себя выдают.

[aleatorius.livejournal.com]

можно глянуть автобиографию
http://scilib-fiction.narod.ru/Pozner/Pozner.htm

ну там стилистика такая - рассказ, потом как то мелко про то как неприятность уладили, а потом морализаторская купюра:

Как только меня исключили из университета, я получил повестку из военкомата. Когда я явился на сборочный пункт, то оказался в компании нескольких десятков юношей моего приблизительно возраста, которых скорее всего либо не приняли в вузы, либо, вроде меня, исключили. Среди последних был мой приятель и однокурсник по биофаку. Ныне это личность известная всей стране и весьма уважаемая, поэтому назову его просто Колей.
* * *

Прошло столько лет… Речь идет о Николае Николаевиче Дроздове, популярнейшем еще совсем недавно телеведущем, человеке редкой доброты, неиссякаемого юмора и щепетильной порядочности.
* * *

Нас загнали в большой зал и приказали раздеться догола для медицинского осмотра. До того дня я никогда не раздевался на публике, даже среди мужчин. Поэтому легко представить себе степень моего смущения и ощущения неловкости, когда пришлось стоять в чем мать родила перед женщинами, коими были все врачи. Они сидели за столиками, расставленными по кругу в зале, и мы двигались от одного специалиста к другому, словно по конвейеру: от невропатолога к хирургу, от хирурга к офтальмологу и так далее. Меня осмотрели дотошнейшим образом, заглядывали во все явные и тайные места моего тела, щупали и щипали, постукивали и поглаживали, при этом обсуждали и комментировали, хорош я или не очень; меня допрашивали, разворачивали в разные стороны, сгибали и разгибали — в общем, если бы не неунывающее чувство юмора Коли, не знаю, как бы я выдержал. Наконец мы подошли к последнему столику, за которым врач лет двадцати пяти сидела, уткнувшись в список фамилий. Даже не посмотрев на Колю, она сказала:
— Расставьте ноги на ширину плеч и нагнитесь.
Коля расставил ноги и нагнулся.
— Положите ладони на ягодицы и раздвиньте их, — продолжала она, поднявшись из-за стола и подойдя к Коле с тыльной стороны.
Коля так и поступил. Врач нагнулась и, всматриваясь в его анальное отверстие, спросила:
— Курите?
— Ага, — ответил он.
— Пьете?
Коля обернулся и, широко улыбаясь, спросил:
— А что, пробка видна?
После чего у всех близко стоящих приключилась истерика.
Когда вся эта мучительная (по крайней мере для меня) процедура была завершена, нас, все еще совершенно голых, строем привели в бóльшую по размерам залу, где на сцене сидели, будто в президиуме торжественного собрания, офицеры, представляющие разные рода войск. Каждого вызывали по фамилии, затем рассматривали и обсуждали — примерно так, как могли бы обсуждать стати скаковой лошади или племенного быка. Когда настала моя очередь, офицеры несколько возбудились и заговорили оживленно. Потом старший среди них объявил, что я иду на флот. К этому времени я уже знал, что отец уговорил декана биофака условно восстановить меня до конца второго курса. Если я успешно сдам весеннюю сессию, меня полностью восстановят, если же нет — прости-прощай институт. Преодолев ощущение беспомощности и стыда, я сказал:
— Не надо рассчитывать на меня. Мое дело пересмотрено, я возвращаюсь на факультет.
Это вызвало оживленную дискуссию среди офицеров, поскольку ВМС устраивали скандал в случае неполучения обещанного комиссией новобранца. Им всем, понятно, было плевать на меня, но никому не хотелось ссориться с ВМС. Наконец решили приписать меня к пехоте, где одним новобранцем больше или меньше — значения не имело.
Далее я с армией не сталкивался, это был мой первый и последний опыт. К счастью, я не узнал в подробностях, какова служба в советских Вооруженных силах, где, судя по всему, с самого начала пытались сломить человека, уничтожить его чувство собственного достоинства (какое может быть достоинство у одиноко торчащего перед всеми голого парня?), подавить в нем личность. Я всегда ненавидел муштру и все с ней связанное. Возможно, у меня были какие-то романтические представления о службе, о военных, об армии, но этот день на сборочном пункте не только избавил меня от них, но и привил пожизненный стойкий иммунитет к ним.

[aleatorius.livejournal.com]

голый да одетый

[aleatorius.livejournal.com]

ну отец его шпион прямым текстом, с хорошими связами,
сам он наверное тоже с касательствами с органами, и идеологическому отделу, ну и в принципе приспособленец широкого профиля

[aleatorius.livejournal.com]

вобщем похоже таких называют "скользким типом"

[korf.livejournal.com]

Там мама удивительная. Вроде как из аристократической семьи, только почему-то вообще не отслеживается. Вместо которой в критические моменты жизни появляется некая безымянная "пожилая еврейка".

[aleatorius.livejournal.com]

ну там барона давал типа Наполеон, так что может и не особый какой старинный род