![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
aleatoriusили циклы созидания и разрушения (деконструкции) идолов.
(Попытаюсь следовать огласительной книге о.Павла Флоренского "Столп и Утверждение Истины".)
В фильме Тарковского "Сталкер" - мне видятся два плана - это церковное богослужение (хождение по Зоне кругами, фрески под водою, прохождение через воду перед Комнатой и т.д.) и план оглашённых - Писателя и Физика.
Иногда, совсем на мгновение, планы сходятся, как например в этой картинке:
т.е. на момент они сливаются с богослужением, т.е. совсем на момент
они живут в Боге, но опять расстаются и опять существуют отдельным планом, т.е. вне Бога.
По сути в этом фильме Тарковский показывает то, что мешает человеку прийти к Богу сейчас - беря весьма правильно физика и писателя(журналиста) - ибо на них особенно видно что делает современного человека таким отделённым от Бога. И вот картинка мне долго не дает покоя, ибо кажется Тарковский пришёл к неутешительному выводу, что истинного бытия в Боге сейчас не может быть, и уже мученический венец можно удостаивать хотя бы тех - кто стремится, пытается прорвать тяжесть пут современности.
В фильме (который весьма эклектичен в использовании символики) цитируется следующая даоская притча:
Человек рождается слабым, гибким.
Умирает матерым, окоченевшим.
Ростки прорбиваются нежными, влажными,
уходят в землю твердыми, сухими.
Значит, сильное, упрямое - признаки смерти.
Слабое, уступчивое - признаки жизни.
Война без маневра - обречена на провал.
Если дерево не гнется - живет до первой бури.
Прочное, крепкое - считает дни.
Мягкое, податливое - считает столетия.
В православии - это "будьте как дети". Т.е. в православии считается, что грех - это нечто омертвляющее, застилающее глаза, покрывающее душу коростой. Человек с покрытой коростою душой - к живому относится как к мертвому, реагирует как механизированный, запрограмированный, ибо лишен пластичности. Такой человек легко входит в штопор - и не выходит ни при каких реакциях со стороны живого; такой гнет свою линию, не видя живого - ломает живое, ибо омертвевший обычно егоист.
Так же в православии есть понятие о взаимосвязанности грехов, т.е. вообще ощущение, что грех - неглубок, комбинаторно-механистичен, хотя этой мелкости и хватает для опутывания жизни.
Что есть изначальный импульс человека к религии? - сейчас это скорее ощушение собственной механизированности, это ощущение где-то внутри, чувствуешь, что на живое реагируешь каким-то узким спектром реакций.
Смотришь на человека - но не видишь человека, глаза - мясорубка.
Но где-то внутри чуешь присутствие живого. И вот это живое и начинает брожение, начиная разбалтывать механизм коросты. Иногда сияние Живого вдруг проблескивает, и хотя оно и быстро исчезает - даёт надежду и силы. И постепенно начинает в душе работать новая дифференциация Добра и Зла. Но проблема в том, что на этом этапе представление о Добре строится в значительной степени на противопоставлении некой осознанной модели своего греха, только чуть-чуть на тех проблесках Живого. И поэтому - новое представление о Добре, до некоторой степени зависит от представления о грехе, и потому имеет некую родственность греху!
На начальном этапе еще нет интуции о Живом, как о бесконечном и непознаваемом, на начальном этапе хочется опоры примерно такой-же природы, к которой привык в дорелигиозной жизни.
Первое время весьма радуешься новой опоре, зачастую даже рассуждаешь и ведешь себя как человек религии. И всё более и более опираешься не на те проблески Живого, а исключительно на эту опору. И эта опора начинает становиться Идолом. Какое-то время этот Идол даёт ощущение жизни в Живом Боге - но тут начинаются неприятности. Например вдруг ощущается что Добро которое казалось таким большим - какое-то такое же механистическое, что и тот грех, который вроде-как поборол! А так-как между этим грехом и этим новообретенным "Добром" вроде были проблески Живого, то некоторые на этом этапе убеждаются в малом различии в христианстве Добра и Зла,
они не догадываются, что ихнее "Добро" - лишь нечаянно изваянный Идол, и что их сердце уже давно не опирается на Живого Бога. И многие на этом этапе разочаровываются в христианстве.
Но тех кто осознал - ждет суровая реальность разламывания и этого Идола, а ведь отделять свое живое, от мертвой коры - это больно. И самое неясное, как опираться на Бога, когда само ощущение живого то проявится то пропадет, при этом когда болтаешься безо всякой опоры.
И опять строишь идола, затем опять разрушаешь, иногда чувствуешь что держишься за Бога, иногда чувствуешь только механическую опору; иногда идол - как каменная статуя, иногда как снеговик... Тут понятно, в борьбе с грехом - который всегда механистичен, нам нужны инструменты. В жизни в мiру - нужны инструменты. Но в жизни в Боге - инструментов нет, там есть только молитвенное созерцание. И вот борясь с грехом строишь максимально пластичные конструкции, при этом как-то надо умудряться не обратить свои инструменты к Богу, заслоняя себя от Бога!
Это какое-то скалолазание, где и сам строишь страховку, и какая-то невидимая страховка с неба, которую в ходе построения своей страховки можно оборвать и остаться наедине со своими грехами.
Как совмещать знание о механическом и комбинаторно-компутерном грехе со знанием бесконечной непостижимости Бога и всего живущего Им?!
Вот это тот самый узкий путь, антиномий путь - которым приходится идти. Путь на котором можно в любой миг обратиться в идолопоклонника, где каждый миг надо соизмерять себя диалогично с живым, дабы понять живой ты или идолопоклонник.
(Попытаюсь следовать огласительной книге о.Павла Флоренского "Столп и Утверждение Истины".)
В фильме Тарковского "Сталкер" - мне видятся два плана - это церковное богослужение (хождение по Зоне кругами, фрески под водою, прохождение через воду перед Комнатой и т.д.) и план оглашённых - Писателя и Физика.
Иногда, совсем на мгновение, планы сходятся, как например в этой картинке:
т.е. на момент они сливаются с богослужением, т.е. совсем на момент
они живут в Боге, но опять расстаются и опять существуют отдельным планом, т.е. вне Бога.
По сути в этом фильме Тарковский показывает то, что мешает человеку прийти к Богу сейчас - беря весьма правильно физика и писателя(журналиста) - ибо на них особенно видно что делает современного человека таким отделённым от Бога. И вот картинка мне долго не дает покоя, ибо кажется Тарковский пришёл к неутешительному выводу, что истинного бытия в Боге сейчас не может быть, и уже мученический венец можно удостаивать хотя бы тех - кто стремится, пытается прорвать тяжесть пут современности.
В фильме (который весьма эклектичен в использовании символики) цитируется следующая даоская притча:
Человек рождается слабым, гибким.
Умирает матерым, окоченевшим.
Ростки прорбиваются нежными, влажными,
уходят в землю твердыми, сухими.
Значит, сильное, упрямое - признаки смерти.
Слабое, уступчивое - признаки жизни.
Война без маневра - обречена на провал.
Если дерево не гнется - живет до первой бури.
Прочное, крепкое - считает дни.
Мягкое, податливое - считает столетия.
В православии - это "будьте как дети". Т.е. в православии считается, что грех - это нечто омертвляющее, застилающее глаза, покрывающее душу коростой. Человек с покрытой коростою душой - к живому относится как к мертвому, реагирует как механизированный, запрограмированный, ибо лишен пластичности. Такой человек легко входит в штопор - и не выходит ни при каких реакциях со стороны живого; такой гнет свою линию, не видя живого - ломает живое, ибо омертвевший обычно егоист.
Так же в православии есть понятие о взаимосвязанности грехов, т.е. вообще ощущение, что грех - неглубок, комбинаторно-механистичен, хотя этой мелкости и хватает для опутывания жизни.
Что есть изначальный импульс человека к религии? - сейчас это скорее ощушение собственной механизированности, это ощущение где-то внутри, чувствуешь, что на живое реагируешь каким-то узким спектром реакций.
Смотришь на человека - но не видишь человека, глаза - мясорубка.
Но где-то внутри чуешь присутствие живого. И вот это живое и начинает брожение, начиная разбалтывать механизм коросты. Иногда сияние Живого вдруг проблескивает, и хотя оно и быстро исчезает - даёт надежду и силы. И постепенно начинает в душе работать новая дифференциация Добра и Зла. Но проблема в том, что на этом этапе представление о Добре строится в значительной степени на противопоставлении некой осознанной модели своего греха, только чуть-чуть на тех проблесках Живого. И поэтому - новое представление о Добре, до некоторой степени зависит от представления о грехе, и потому имеет некую родственность греху!
На начальном этапе еще нет интуции о Живом, как о бесконечном и непознаваемом, на начальном этапе хочется опоры примерно такой-же природы, к которой привык в дорелигиозной жизни.
Первое время весьма радуешься новой опоре, зачастую даже рассуждаешь и ведешь себя как человек религии. И всё более и более опираешься не на те проблески Живого, а исключительно на эту опору. И эта опора начинает становиться Идолом. Какое-то время этот Идол даёт ощущение жизни в Живом Боге - но тут начинаются неприятности. Например вдруг ощущается что Добро которое казалось таким большим - какое-то такое же механистическое, что и тот грех, который вроде-как поборол! А так-как между этим грехом и этим новообретенным "Добром" вроде были проблески Живого, то некоторые на этом этапе убеждаются в малом различии в христианстве Добра и Зла,
они не догадываются, что ихнее "Добро" - лишь нечаянно изваянный Идол, и что их сердце уже давно не опирается на Живого Бога. И многие на этом этапе разочаровываются в христианстве.
Но тех кто осознал - ждет суровая реальность разламывания и этого Идола, а ведь отделять свое живое, от мертвой коры - это больно. И самое неясное, как опираться на Бога, когда само ощущение живого то проявится то пропадет, при этом когда болтаешься безо всякой опоры.
И опять строишь идола, затем опять разрушаешь, иногда чувствуешь что держишься за Бога, иногда чувствуешь только механическую опору; иногда идол - как каменная статуя, иногда как снеговик... Тут понятно, в борьбе с грехом - который всегда механистичен, нам нужны инструменты. В жизни в мiру - нужны инструменты. Но в жизни в Боге - инструментов нет, там есть только молитвенное созерцание. И вот борясь с грехом строишь максимально пластичные конструкции, при этом как-то надо умудряться не обратить свои инструменты к Богу, заслоняя себя от Бога!
Это какое-то скалолазание, где и сам строишь страховку, и какая-то невидимая страховка с неба, которую в ходе построения своей страховки можно оборвать и остаться наедине со своими грехами.
Как совмещать знание о механическом и комбинаторно-компутерном грехе со знанием бесконечной непостижимости Бога и всего живущего Им?!
Вот это тот самый узкий путь, антиномий путь - которым приходится идти. Путь на котором можно в любой миг обратиться в идолопоклонника, где каждый миг надо соизмерять себя диалогично с живым, дабы понять живой ты или идолопоклонник.
