aleatorius | (no subject)

(no subject)

"Когда-то Лассаль познакомил Бисмарка с «научным» социализмом, о котором сам Ленин говорит, что его создатель Маркс лишь распространил методы естественных наук на социологию (против чего как раз и возражают и Ньютон, и Планк). Бисмарк заинтересовался и сказал: «Очень интересная теория. Жаль только, что она не была проверена. Хорошо бы ее испытать на каком-нибудь народе, которого не жалко, например, на русских». Бисмарк и не подозревал, что в Симбирске вскоре родится мальчик, будущий великий экспериментатор, который и проверит марксову научную теорию на стране, которую не жалко, — на России. По-видимому, и методы точных наук надо применять только к объектам, которых не жалко."
http://vzms.org/lapin.htm

Threaded | Flat

Шафаревич о Лапине:

С Андреем Ивановичем Лапиным мы подружились студентами, лет 15-16.
Но жизнь так странно сложилась, что позже я стал его научным руководителем
в аспирантуре. Он кончил мехмат по теории вероятностей под руководством
А. Н. Колмогорова, но одновременноинтересовалсятеорией алгебраическихчисел.
Сейчас я смутно помню, что у него была идея применять методы арифметики
алгебраических чисел (идеалы, дивизоры) к сверткам некоторых законов распре-
деления. Эти идеи потом не реализовались, но он решил, что в аспирантуре будет
заниматься и теорией вероятностей, и теорией алгебраических чисел. Поэтому
у него было два руководителя: А. Н. Колмогоров и я. Но через некоторое время
А. Н. Колмогоров, чувствуя, что интересы Лапина переместились в теорию алгеб-
раических чисел, сказал, что хочет мне передать руководство им. С тех пор я стал
единственным руководителем А. И. Лапина.
К моменту ареста А. И. Лапин закончил аспирантуру: сдал все экзамены, под-
готовил диссертацию и написал по ее материалам несколько работ, которые пред-
полагалось опубликовать. Он уже был принят на работу в Математический инсти-
тут им. Стеклова и одновременно преподавал на полставки в МВТУ им. Баумана.
Он был арестован по доносу, поступившему из МВТУ, так что на месте его основ-
ной работы — в Институте им. Стеклова — об аресте не знали целый месяц. Види-
мо, МГБ связывало А. И. Лапина с тем местом работы, откуда поступил на него
донос, и не уведомило другое (основное) место его работы.
По тогдашним временам арест А. И. Лапина был скорее предвидимым, чем
неожиданным. Он был очень экспансивен, и речи его, по меркам того времени,
воспринимались как крайне неосторожные. Например, еще в аспирантуре он
поступил преподавать на полставки в Физико-технический институт. Институт
находился за городом, и преподавателей возили туда на автобусе. И один из
преподавателей, обычно ездивший в одном автобусе с А. И. Лапиным, говорил
мне, что все они просто были объяты страхом от того, что им в дороге говорил
Лапин. Видимо, и тогда кто-то написал донос — но не в МГБ, а в дирекцию ин-
ститута. В результате А. И. Лапина просто тихо уволили. В тот раз эта участь
его миновала.
Как мне позже рассказывал А. И. Лапин, после ареста он в камере несколько
дней сочинял сюжеты очень абстрактных, мистических трагедий. А потом резко
бросил и стал продолжать свои математические работы. Судя по тому, что стало
известно позже, мне представляется, что А. И. Лапин относился к очень небольшо-
му числу арестованных тогда, кто не воспринял с покорной пассивностью свой
арест, а настойчиво боролся за свое освобождение. Он сумел убедить следователя,
чтобы его перевели в больницу. В больнице он подчинил своему влиянию врача и
добился возможности заниматься математикой. Позже он мне рассказывал, что
стал в больнице своего рода показателем ее хорошей работы. Когда приходила ка-
кая-нибудь комиссия, ей обязательно демонстрировали больного, трудящегося
над математическими рукописями. Это ему помогло выйти на свободу в те време-
на, когда такой исход —до смерти Сталина и волны реабилитации — был громад-
ной редкостью. Но думаю, что все это не помогло бы, если бы не усилия его жены
Изабеллы Григорьевны Башмаковой. Она пыталась добиться того, что в тогдаш-
них условиях казалось невозможным, — и часто добивалась: свидания с А. И. Ла-
пиным, передачи его работы на отзыв в Академию наук и т. д.

С.С.Демидов
ЭПИЗОД ИЗ ИСТОРИИ СОВЕТСКОЙ МАТЕМАТИКИ

Быстро бежит время. Еще быстрее — память о нем. Нет, не память о фактах про-
мелькнувшей истории, не имена известных ее деятелей, а та память, которая хра-
нит ощущение времени, его вкус и запах, позволяющая истинным участникам со-
бытий — исполнителям главных партий и статистам — безошибочно отличать че-
рез прошедшие годы истину и фальшь в рассказах о нем. Разве только дар поэта
или художника способен сохранить это ощущение минувшего вчера. Сегодняшне-
му молодому человеку трудно понять события трагической сталинской эпохи или
драматические коллизии хрущевской «оттепели», ибо судит он о них, опираясь на
опыт нашего столь непохожего (хотя и тоже непростого) времени. Для него яркая
примета 60-х — чтение стихов у памятника Маяковскому (атмосфера революци-
онного действа, когда сам факт пребывания мог обернуться для присутствующего
тяжкими последствиями и круто изменить дальнейшее течение его жизни!) — есте-
ственным образом трансформируется в бестолковую молодежную тусовку 90-х.
Для современного молодого человека уже мало что значат слова «партсобрание»,
«подпись треугольника», «органы», «главлит», «стукач». Он, пожалуй, и не пой-
мет, почему, оказавшись в сложной ситуации, ходили за советом к опытным лю-
дям, которые, выслушав, рекомендовали действовать так или эдак — без объясне-
ния причин? А потому, что эти опытные люди ситуацию чувствовали кожей и дать
рационального обоснования своему совету зачастую не могли, так как в сути со-
бытия таилось иррациональное.
Жестко выстроенная конструкция. Для каждого действия существовал порядок
его осуществления. И ему надо было следовать. Каждое при свидетелях произнесен-
ное слово (а тем более написанное) могло иметь роковые последствия. Отсюда —
контроль за словоупотреблением. Особого рода сдержанность. Так как сдержан-
ность вообще не характерна для нашего человека, то отсюда непременное деление
окружающих на своих (при которых можно говорить многое, но не все, ибо все луч-
ше не говорить никому) и чужих (с которыми нужно держать ухо востро). Супер-
сдержанность во внешних проявлениях и полная раскованность на кухне — у себя и
у друзей. Чтение самиздата (600-страничный труд, совершенно слепой текст, 5-й или
6-й экземпляр, читался за одну ночь: прочти и передай другому!), слушание ино-
странного радио по ночам, ловя каждое слово, доносящееся через организованный
грохот глушителей («забивают»). Политические анекдоты — жанр, похоже, умира-
ющий сегодня, но столь востребованный в те годы. Каждое событие, каждое слово
«руководителей партии и правительства» отзывались немедленной реакцией обще-
ства — анекдотом. И, конечно, все это в обстановке всюду проникающего сыска.
Предательство и доносы. Персональные дела: кого-то «накрыли с самиздатом»!
(Здесь опытный человек сразу поймет, речь идет уже о 60-70-х гг., когда и появилась
такая немыслимая для сталинских времен «вольность» — самиздат.)

это я все из гугля вытащил, все они доступны в виде пдф

Threaded | Flat