aleatorius (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
aleatorius) wrote2009-08-19 11:55 am
aleatorius) wrote2009-08-19 11:55 am
(no subject)
В христианстве есть некая концепция видимости Богу,
которая например забавно воспринялась в мифологии деревенской, как например обьяснение откуда появилась нечистая сила -
у Адама было очень много детей, и он постыдился всех их показать Богу.
получается что нечистые - те которые не видны Богу, непоказанные - не имеют имени, анонимны.
Получается, что многие обряды - крещения, или пострижения с новым именем в монахи - как возведение (или облачение) в некую форму видимости Богу.
Это интересно выражается в таком явлении как западный нетворкинг. Если человек варится в неком общении, чаще по делу или по клубно-культурным делам - то он видим, различаем и не анонимен. Но если выпадет из общения - то это все равно как в небытие провалится, для всех остальных, что зачастую удивляет русских на западе.
Так же на всю жизнь поддерживается видимость друг другу идущая из старшей школы (контекст универа уже менее обязывает к памяти друг друга, контекст работы - еще менее и так далее по убыванию).
Думаю это идет из протестантизма - работа Богу - работа по бытию видимым - если перестал работать в теле церкви, вышел из нетворкинга - видимость теряешь.
Еще вот занятное воспоминание Фрумкиной, уже цитировал здесь:
http://aleatorius.livejournal.com/723110.html
"До этого времени я была человеком, включенным в плотную сеть
разнообразных человеческих отношений - дружеских, приятельских, рабочих.
За те семь-восемь месяцев, что я почти не выходила из дому, эта сеть
существенно поредела. Сказалось многое, но прежде всего то, что круг
моих друзей и знакомых был центрирован вокруг работы. Мало того, что я
перестала бывать в институте, где все мытогда постоянно встречались. Я
не могла бывать ни на семинарах, ни на прочих научных и околонаучных
собраниях. Большинство приглашений я отклоняла, потому что у меня было
слишком мало сил. Но и интересы мои резко изменились. Я уже давно
занималась тем, чем среди лингвистов не занимался никто. Это было тем
более весомо, что организующим центром в тогдашней молодой лингвистике
был Игорь Мельчук и группа людей, которые с ним работали. Если ты не
работал с ними и не ходил с ними в походы, то выпадал из компании
незаметно, но неизбежно.
Сказанное никоим образом не скрывает в себе упрек. Жизнь показывает, что
в ситуации, подобной моей, пристальное участие друзей - не одного-двух
самых близких, а большего числа - просто не может быть длительным.
Во-первых, как это ни банально, у всех действительно есть свои заботы.
Ими можно пренебречь, но лишь на очень короткое время: когда человека
положили на операцию или дома у него случилось несчастье. Во-вторых,
деятельное сочувствие предполагает пребывание людей на некоторойобщей
"сцене", где роли распределены заранее, и притом естественным образом.
(Я имею в виду более сложную структуру взаимодействий, чем множество
исполняемых каждым стереотипных социальных ролей.)
Общительный человек чаще всего осваивает несколько таких сценических
площадок: это круг друзей; семья, где одновременно могут быть
представлены разные поколения; круг коллег, который может и не
пересекаться с дружеским; наконец, разнообразные знакомства,
сохраняющиеся в силу традиции, соседства или наличия взаимовыгодных
отношений. Ко мне это относилось в полной мере - пока я не заболела.
В первую очередь - что естественно - отпало общение со старшими.
Реформатский, правда, постоянно мне звонил. У Сидорова не было дома
телефона. Одна из моих старших приятельниц приехала меня навестить, но
настолько "в лоб" отказалась понять, что со мной случилось, что после ее
ухода я долго плакала. Помню, как разительно отличался от этой встречи
визит Елены Михайловны Закс (я рассказывала выше, как в ее доме я
познакомилась с Даниэлем). С ней мы как бы просто встретились в другом
помещении и беседовали как прежде.
Что касается ровесников, то у многих из них и так была достаточно
нелегкая жизнь. У одного тяжело болела жена. Другие боролись за
получение квартиры. Игорь сделал все, что мог. Попроси я о чем-то
конкретном - никто бы не отказался. Но с исчезновением общих площадок,
какими служил институт и прочие места академической жизни, как она
описана в разделе "Институт и вокруг", порвались и нити, незаметно
связывавшие меня с моим обычным окружением. Меру своего тогдашнего
одиночества я осознала много позже, когда поняла, что значила для меня
дружба Н. и Саши Полторацкого. Мне кажется, что без них я просто не
выдержала бы всего того, что на меня свалилось."
http://belolibrary.imwerden.de/wr_Frumkina.htm
которая например забавно воспринялась в мифологии деревенской, как например обьяснение откуда появилась нечистая сила -
у Адама было очень много детей, и он постыдился всех их показать Богу.
получается что нечистые - те которые не видны Богу, непоказанные - не имеют имени, анонимны.
Получается, что многие обряды - крещения, или пострижения с новым именем в монахи - как возведение (или облачение) в некую форму видимости Богу.
Это интересно выражается в таком явлении как западный нетворкинг. Если человек варится в неком общении, чаще по делу или по клубно-культурным делам - то он видим, различаем и не анонимен. Но если выпадет из общения - то это все равно как в небытие провалится, для всех остальных, что зачастую удивляет русских на западе.
Так же на всю жизнь поддерживается видимость друг другу идущая из старшей школы (контекст универа уже менее обязывает к памяти друг друга, контекст работы - еще менее и так далее по убыванию).
Думаю это идет из протестантизма - работа Богу - работа по бытию видимым - если перестал работать в теле церкви, вышел из нетворкинга - видимость теряешь.
Еще вот занятное воспоминание Фрумкиной, уже цитировал здесь:
http://aleatorius.livejournal.com/723110.html
"До этого времени я была человеком, включенным в плотную сеть
разнообразных человеческих отношений - дружеских, приятельских, рабочих.
За те семь-восемь месяцев, что я почти не выходила из дому, эта сеть
существенно поредела. Сказалось многое, но прежде всего то, что круг
моих друзей и знакомых был центрирован вокруг работы. Мало того, что я
перестала бывать в институте, где все мытогда постоянно встречались. Я
не могла бывать ни на семинарах, ни на прочих научных и околонаучных
собраниях. Большинство приглашений я отклоняла, потому что у меня было
слишком мало сил. Но и интересы мои резко изменились. Я уже давно
занималась тем, чем среди лингвистов не занимался никто. Это было тем
более весомо, что организующим центром в тогдашней молодой лингвистике
был Игорь Мельчук и группа людей, которые с ним работали. Если ты не
работал с ними и не ходил с ними в походы, то выпадал из компании
незаметно, но неизбежно.
Сказанное никоим образом не скрывает в себе упрек. Жизнь показывает, что
в ситуации, подобной моей, пристальное участие друзей - не одного-двух
самых близких, а большего числа - просто не может быть длительным.
Во-первых, как это ни банально, у всех действительно есть свои заботы.
Ими можно пренебречь, но лишь на очень короткое время: когда человека
положили на операцию или дома у него случилось несчастье. Во-вторых,
деятельное сочувствие предполагает пребывание людей на некоторойобщей
"сцене", где роли распределены заранее, и притом естественным образом.
(Я имею в виду более сложную структуру взаимодействий, чем множество
исполняемых каждым стереотипных социальных ролей.)
Общительный человек чаще всего осваивает несколько таких сценических
площадок: это круг друзей; семья, где одновременно могут быть
представлены разные поколения; круг коллег, который может и не
пересекаться с дружеским; наконец, разнообразные знакомства,
сохраняющиеся в силу традиции, соседства или наличия взаимовыгодных
отношений. Ко мне это относилось в полной мере - пока я не заболела.
В первую очередь - что естественно - отпало общение со старшими.
Реформатский, правда, постоянно мне звонил. У Сидорова не было дома
телефона. Одна из моих старших приятельниц приехала меня навестить, но
настолько "в лоб" отказалась понять, что со мной случилось, что после ее
ухода я долго плакала. Помню, как разительно отличался от этой встречи
визит Елены Михайловны Закс (я рассказывала выше, как в ее доме я
познакомилась с Даниэлем). С ней мы как бы просто встретились в другом
помещении и беседовали как прежде.
Что касается ровесников, то у многих из них и так была достаточно
нелегкая жизнь. У одного тяжело болела жена. Другие боролись за
получение квартиры. Игорь сделал все, что мог. Попроси я о чем-то
конкретном - никто бы не отказался. Но с исчезновением общих площадок,
какими служил институт и прочие места академической жизни, как она
описана в разделе "Институт и вокруг", порвались и нити, незаметно
связывавшие меня с моим обычным окружением. Меру своего тогдашнего
одиночества я осознала много позже, когда поняла, что значила для меня
дружба Н. и Саши Полторацкого. Мне кажется, что без них я просто не
выдержала бы всего того, что на меня свалилось."
http://belolibrary.imwerden.de/wr_Frumkina.htm
no subject
no subject