Вынесу ответ сюда.

er2000:
Не только город, а вообще вторая природа, мир вещей == экстернализованная сущность человека, которая порабощает его тем больше, чем больше он трудится создавая ее; законы социума (производственные отношения) -- то же самое.
aleatorius:
Я больше люблю "языковую" аналогию - например научная школа обычно имеет фазы зарождения, рассвета и угасания - т.е. вначале язык зарождается, всякие слова изобретаются в столкновении с некой реальностью, но вот для последнего поколения большей реальностью является созданный язык-интерфейс, и этот интерфейс заменяет собою породившую его реальность - и последнее поколение очень филигранно может продолжать разрабатывать интерфейс - и это очень трудоёмко и время поглощает дофига - а на выход к реальности времени не хватает.
Вобщем инерция научной школы подминает человека и делает из него исполнителя - или программиста по-сути.
В религии тоже такие явления наблюдаются - когда за чередой великих аскетов вдруг провал чуть ли не в пару сотен лет и уж вдруг опять зарождается некая жизнь.

В этом смысле в православии с одной стороны почитание учителей и родителей - а с другой "оставь отца и мать" - т.е. получается что на определённом этапе угасающую генеалогию следует преодолеть дабы оживиться.

Но вот инерцию города преодолеть одному человеку почти невозможно - тут уж скорее катаклизм.

Если перекинуть аналогию обратно с школы на город - то Запад очень быстро ужесточает-догматизирует свой "язык", причём с неким "предположением", что это навечно (почти религиозная уверенность англосаксов в избранности их пути-прогресса). Тогда как христиане всегда знают, что ничего вечного (в мiру) не бывает и что всему что зарождается приходит время смерти. Т.е. для православного мышления было бы свойственнее ничего не строить такого, чтобы при случае было бы очень сложно демонтировать. Что означает - что разрабатывая "язык" всегда знать "смертную" его часть, что и означает чтобы никто в последствии не поклонялся бы "смерти" (поклонник смерти=программист).

Западный человек сейчас - по-сути и есть культо-поклонник омертвевших форм языка - он не живёт - а программирует свою жизнь-карьеру в имеющейся среде.

То что Запад - смертен - это дОлжно быть понятно любому православному, просто ввиду понимания что любое человеческое начинание по-сути тленно (или содержит и "душу" и "тленное тело"). И для православного самым важным является непоклонение тлену. Ведь это основная задача православного - видеть что тленно, а что вечно.

Вынесу ответ сюда.

er2000:
Не только город, а вообще вторая природа, мир вещей == экстернализованная сущность человека, которая порабощает его тем больше, чем больше он трудится создавая ее; законы социума (производственные отношения) -- то же самое.
aleatorius:
Я больше люблю "языковую" аналогию - например научная школа обычно имеет фазы зарождения, рассвета и угасания - т.е. вначале язык зарождается, всякие слова изобретаются в столкновении с некой реальностью, но вот для последнего поколения большей реальностью является созданный язык-интерфейс, и этот интерфейс заменяет собою породившую его реальность - и последнее поколение очень филигранно может продолжать разрабатывать интерфейс - и это очень трудоёмко и время поглощает дофига - а на выход к реальности времени не хватает.
Вобщем инерция научной школы подминает человека и делает из него исполнителя - или программиста по-сути.
В религии тоже такие явления наблюдаются - когда за чередой великих аскетов вдруг провал чуть ли не в пару сотен лет и уж вдруг опять зарождается некая жизнь.

В этом смысле в православии с одной стороны почитание учителей и родителей - а с другой "оставь отца и мать" - т.е. получается что на определённом этапе угасающую генеалогию следует преодолеть дабы оживиться.

Но вот инерцию города преодолеть одному человеку почти невозможно - тут уж скорее катаклизм.

Если перекинуть аналогию обратно с школы на город - то Запад очень быстро ужесточает-догматизирует свой "язык", причём с неким "предположением", что это навечно (почти религиозная уверенность англосаксов в избранности их пути-прогресса). Тогда как христиане всегда знают, что ничего вечного (в мiру) не бывает и что всему что зарождается приходит время смерти. Т.е. для православного мышления было бы свойственнее ничего не строить такого, чтобы при случае было бы очень сложно демонтировать. Что означает - что разрабатывая "язык" всегда знать "смертную" его часть, что и означает чтобы никто в последствии не поклонялся бы "смерти" (поклонник смерти=программист).

Западный человек сейчас - по-сути и есть культо-поклонник омертвевших форм языка - он не живёт - а программирует свою жизнь-карьеру в имеющейся среде.

То что Запад - смертен - это дОлжно быть понятно любому православному, просто ввиду понимания что любое человеческое начинание по-сути тленно (или содержит и "душу" и "тленное тело"). И для православного самым важным является непоклонение тлену. Ведь это основная задача православного - видеть что тленно, а что вечно.

Предыдущие записи -

это скорее переформулировка "экологического" мышления с циклами воспроизводства, жизни-смерти.
Ведь что такое, к примеру, зависимость от нефти инфраструктуры - это дико жёсткое упование на вечность ресурса, или надежда что в будущем найдётся замена этому ресурсу. И никакого учёта по типу "человек предполагает, а Бог располагает".
Чем более жёстки уповаемые надежды - тем более суровы последствия в случае несовместимости надежд с реальностью. В случае человека - это разочарование, в случае с человечеством - катастрофы.
Что такое "православный пессимизм" - какое-бы орудие для взаимодействия с реальностью ты не разработал - оно несовершенно - нету вечного на земле. Но "православный оптимизм" - в том что всегда можно что-то такое сварганить (даже если временное).

Западное мышление - это перенос понятий вечного - с неба на землю, где ничего вечного быть не может. Отсюда и жёсткая догматизация (придания статуса вечного и неизменного) тех идей, которые в реальности тленны.
Перенос вечного с неба на землю - противоречит экологии, и это проблема не христианства, ибо христианство знает тленность мiра - а проблема западного извращения христианства.

Вся современная мифология Запада строится вокруг технологической борьбы с тленом - омолаживание лиц, надежды на генную инженерию, транплантация. Т.е. Западу хочется изгнать идею тлена - но в реальности Запад изгоняет живое! Ибо нет никаких средств чтобы живое уберечь от тлена ( а тленность живого и есть "пессимизм" Православия). Отсюда как бы и видно - что Запад - это дико разросшаяся иллюзия - по сути попытка преодолеть пессимизм тленности.

Предыдущие записи -

это скорее переформулировка "экологического" мышления с циклами воспроизводства, жизни-смерти.
Ведь что такое, к примеру, зависимость от нефти инфраструктуры - это дико жёсткое упование на вечность ресурса, или надежда что в будущем найдётся замена этому ресурсу. И никакого учёта по типу "человек предполагает, а Бог располагает".
Чем более жёстки уповаемые надежды - тем более суровы последствия в случае несовместимости надежд с реальностью. В случае человека - это разочарование, в случае с человечеством - катастрофы.
Что такое "православный пессимизм" - какое-бы орудие для взаимодействия с реальностью ты не разработал - оно несовершенно - нету вечного на земле. Но "православный оптимизм" - в том что всегда можно что-то такое сварганить (даже если временное).

Западное мышление - это перенос понятий вечного - с неба на землю, где ничего вечного быть не может. Отсюда и жёсткая догматизация (придания статуса вечного и неизменного) тех идей, которые в реальности тленны.
Перенос вечного с неба на землю - противоречит экологии, и это проблема не христианства, ибо христианство знает тленность мiра - а проблема западного извращения христианства.

Вся современная мифология Запада строится вокруг технологической борьбы с тленом - омолаживание лиц, надежды на генную инженерию, транплантация. Т.е. Западу хочется изгнать идею тлена - но в реальности Запад изгоняет живое! Ибо нет никаких средств чтобы живое уберечь от тлена ( а тленность живого и есть "пессимизм" Православия). Отсюда как бы и видно - что Запад - это дико разросшаяся иллюзия - по сути попытка преодолеть пессимизм тленности.

Деторождение - это как бы поддержка огня

в очаге - или - вид противостояния смерти.
Смерть вокруг задувает жизни - а человек раздувает дыханием детей огонь жизни.

А город создаёт иллюзию безопасности от смерти - человек занят абстрактной "жизнью", смотрит телик - и как бы смерть не пугает особенно. Он с нею не соприкосается - даже если каждый день мясо кушает и видит по телику убитых.
Люди умирают в больницах и в домах престарелых --- не на руках родни - а под присмотром людей в белых халатах, а мясо добывается тоже в каких-то таинственных местах, и только избранные допущены до сего таинства.

Даже если возникает тоска по живому - то сексуальное трение об другого человека (важен ли пол при этом?) - создаёт некое ощущение живого тепла.

Человек прошлого всегда пребывал на границе между жизнью и смертью - и детьми и родственниками и друзьями человек ощущал себя на стороне жизни, человеческое тепло втягивало человека в жизнь, обволакивало - отгораживая от смерти.
Современный же человек обитает не в реальности, где всегда есть граница жизни-смерти, а в каком-то абстрактном мире, где жизнь и смерть лишь два абстрактных понятия - захотел поиграл мыслью о жизни, захотел - о смерти (абстрактность мышления самоубийц по-Достоевскому).

Экономика определила реальность культурную человека - и заместо человека живого, получился человек экономический. Зачем ему дети?

Деторождение - это как бы поддержка огня

в очаге - или - вид противостояния смерти.
Смерть вокруг задувает жизни - а человек раздувает дыханием детей огонь жизни.

А город создаёт иллюзию безопасности от смерти - человек занят абстрактной "жизнью", смотрит телик - и как бы смерть не пугает особенно. Он с нею не соприкосается - даже если каждый день мясо кушает и видит по телику убитых.
Люди умирают в больницах и в домах престарелых --- не на руках родни - а под присмотром людей в белых халатах, а мясо добывается тоже в каких-то таинственных местах, и только избранные допущены до сего таинства.

Даже если возникает тоска по живому - то сексуальное трение об другого человека (важен ли пол при этом?) - создаёт некое ощущение живого тепла.

Человек прошлого всегда пребывал на границе между жизнью и смертью - и детьми и родственниками и друзьями человек ощущал себя на стороне жизни, человеческое тепло втягивало человека в жизнь, обволакивало - отгораживая от смерти.
Современный же человек обитает не в реальности, где всегда есть граница жизни-смерти, а в каком-то абстрактном мире, где жизнь и смерть лишь два абстрактных понятия - захотел поиграл мыслью о жизни, захотел - о смерти (абстрактность мышления самоубийц по-Достоевскому).

Экономика определила реальность культурную человека - и заместо человека живого, получился человек экономический. Зачем ему дети?