Еще выпишу из лекций Флоренского

(из второй книги 3-го тома 4-х томного собрания сочинений в серии ФН):

С течением времени обыкновенно теряется чуткость к основным пунктам религиозного понимания. Они приедаются, никакими словами не проймешь сознания, пока вдруг не раскроется новое понимание этих слов. О них надо говорить или филологически очень тонко, или, так сказать, философски.

Об ориентировании на Христе. С кем спорил Иисус Христос? Против кого ополчался? Не против грешников, не против даже духовенства, сплошь зараженного епикуреизмом. Он полемизировал с книжниками и фарисеями. Теперешнее понимание слова "фарисей" не соответствует ни Евангельскому тексту, ни историческому значению. У нас под словом "фарисей" разумеется сознательный притворщик, лицемер, обманывающий других. Но стокновение с такими людьми имело бы мало общечеловеческого интереса, не было бы никакого трагизма в том, что Иисуса Христа возненавидели бы люди дурные. Но фарисеи были лучшею частью иудейского общества, наиболее интеллегентные и преданные интересам просвещения. И в религиозном отношении тоже: они желали бы сделать таакие выводы из закона, которые урегулировали бы всю жизнь. И как высока бы была наша жизнь, если бы мы обладали хоть бы частью их бесспорных достоинств. А между тем Иисус Христос не саддукеев обличает, а тех, кто был образцом праведности. И не язычников, не грешников, а тех, которые заслуживали бы всякой похвалы. Эта борьба, переведенная на теоретическую почву, составляет содержание посланий ап<остола> Павла, <самых> первых трактатов христианского богословия, первой теоретической обработки христианской мысли. Для христианского сознания в них хараактерно противопоставление фарисейства и чего-то другого. Это - центральный вопрос. С другой стороны, понятна и в каком-то смысле оправдывается ненависть фарисеев ко Христу. Действительно, если я стараюсь исполнить закон изо всех сил, то чего же еще от меня требуют? Если бы был обличен грешник, это было бы справедливо, но если обличают меня, приложившего все усилия к исполнению закона, т.е. в конце концов подвижника, то не есть ли обличение нас попытка разрушить ту духовную ценность, которой я служу, попытка разрушить самое святыню? Здесь дело не в самолюбии фарисеев. Bся сила столкновения Иисуса Христа с ними заключается в столкновении двух праведностей: закона дел и закона благодати. Если мы говорим, что фарисеи всячески стараются соблюдать заповеди и субботу, то кто может отрицать доброту их намерений?

Если заповеди даны Богом, то кто может сказать, что это добросовестное стремление понять заповедь во всей ее широте плохо? Ведь и Христос рассматривал себя как утвердителя закона и в то же время обличал наиболее ревностных его исполнителей. Как это понять?

Ответ... <В тексте пропуск> Почему ценна заповедь, суббота? Потому что дана Богом. Но представьте себе, что я забуду Бога, перестаану видеть Его, любить Его как Отца, а всей душой прилеплюсь к Его словам, к самим заповедям. тогда они станут для меня злом, хотя сами по себе они - добро и не перестают быть хорошими. Тогда празднование субботы становится кумиром, потому что для человека есть только
заповедь, а не веяние Силы Божией. Поскольку утверждение это правильно, поскольку пленяешься самому себе. Тогда всякое нравственное правило и вся совокупность становятся самодовлеющими в силу того и по той причине, что именно я их признал таковыми. Таким образом, заповедь становится моим рукотворением, и человек с пути поклонения Богу становится на путь идолопоклонничества, поклонения самому себе. И чем выше предмет такого увлечения, тем оно опаснее. Чем чище живешь, тем глубже, опаснее и неискоренимее страсть поклонения себе самому. Наоборот, если случается падение, и притом падение несомненное, так сказать, лицом в грязь, тогда появляется возможность должного отношения к себе; человек перестает быть самоистуканом и ему дается возможность открыть окно, чрез которое можно сообщаться с Богом.

Все что воспринимается не в Боге и не как от Бога исходящее, есть мишура,и чем она блестящее, тем опаснее. У фарисеев мишура была очень блестящей. Ослепленные ее блеском, фарисеи очень скоро отрешились от Бога, и сердце стало нечувствительным к действиям Божественной благодати. И поетому, когда явился Сам Бог, то <фарисеи>, ослепленные идольскими изображениями, не поняли этого и возненавидели Его как разрушителя их мишурного царства. Напротив, блудницы и грешники не знали за собой никаких ценностей, а только надеялись на Бога. У них нет мишуры, поетому они впереди идут в Царствие Небесное.

Еще выпишу из лекций Флоренского

(из второй книги 3-го тома 4-х томного собрания сочинений в серии ФН):

С течением времени обыкновенно теряется чуткость к основным пунктам религиозного понимания. Они приедаются, никакими словами не проймешь сознания, пока вдруг не раскроется новое понимание этих слов. О них надо говорить или филологически очень тонко, или, так сказать, философски.

Об ориентировании на Христе. С кем спорил Иисус Христос? Против кого ополчался? Не против грешников, не против даже духовенства, сплошь зараженного епикуреизмом. Он полемизировал с книжниками и фарисеями. Теперешнее понимание слова "фарисей" не соответствует ни Евангельскому тексту, ни историческому значению. У нас под словом "фарисей" разумеется сознательный притворщик, лицемер, обманывающий других. Но стокновение с такими людьми имело бы мало общечеловеческого интереса, не было бы никакого трагизма в том, что Иисуса Христа возненавидели бы люди дурные. Но фарисеи были лучшею частью иудейского общества, наиболее интеллегентные и преданные интересам просвещения. И в религиозном отношении тоже: они желали бы сделать таакие выводы из закона, которые урегулировали бы всю жизнь. И как высока бы была наша жизнь, если бы мы обладали хоть бы частью их бесспорных достоинств. А между тем Иисус Христос не саддукеев обличает, а тех, кто был образцом праведности. И не язычников, не грешников, а тех, которые заслуживали бы всякой похвалы. Эта борьба, переведенная на теоретическую почву, составляет содержание посланий ап<остола> Павла, <самых> первых трактатов христианского богословия, первой теоретической обработки христианской мысли. Для христианского сознания в них хараактерно противопоставление фарисейства и чего-то другого. Это - центральный вопрос. С другой стороны, понятна и в каком-то смысле оправдывается ненависть фарисеев ко Христу. Действительно, если я стараюсь исполнить закон изо всех сил, то чего же еще от меня требуют? Если бы был обличен грешник, это было бы справедливо, но если обличают меня, приложившего все усилия к исполнению закона, т.е. в конце концов подвижника, то не есть ли обличение нас попытка разрушить ту духовную ценность, которой я служу, попытка разрушить самое святыню? Здесь дело не в самолюбии фарисеев. Bся сила столкновения Иисуса Христа с ними заключается в столкновении двух праведностей: закона дел и закона благодати. Если мы говорим, что фарисеи всячески стараются соблюдать заповеди и субботу, то кто может отрицать доброту их намерений?

Если заповеди даны Богом, то кто может сказать, что это добросовестное стремление понять заповедь во всей ее широте плохо? Ведь и Христос рассматривал себя как утвердителя закона и в то же время обличал наиболее ревностных его исполнителей. Как это понять?

Ответ... <В тексте пропуск> Почему ценна заповедь, суббота? Потому что дана Богом. Но представьте себе, что я забуду Бога, перестаану видеть Его, любить Его как Отца, а всей душой прилеплюсь к Его словам, к самим заповедям. тогда они станут для меня злом, хотя сами по себе они - добро и не перестают быть хорошими. Тогда празднование субботы становится кумиром, потому что для человека есть только
заповедь, а не веяние Силы Божией. Поскольку утверждение это правильно, поскольку пленяешься самому себе. Тогда всякое нравственное правило и вся совокупность становятся самодовлеющими в силу того и по той причине, что именно я их признал таковыми. Таким образом, заповедь становится моим рукотворением, и человек с пути поклонения Богу становится на путь идолопоклонничества, поклонения самому себе. И чем выше предмет такого увлечения, тем оно опаснее. Чем чище живешь, тем глубже, опаснее и неискоренимее страсть поклонения себе самому. Наоборот, если случается падение, и притом падение несомненное, так сказать, лицом в грязь, тогда появляется возможность должного отношения к себе; человек перестает быть самоистуканом и ему дается возможность открыть окно, чрез которое можно сообщаться с Богом.

Все что воспринимается не в Боге и не как от Бога исходящее, есть мишура,и чем она блестящее, тем опаснее. У фарисеев мишура была очень блестящей. Ослепленные ее блеском, фарисеи очень скоро отрешились от Бога, и сердце стало нечувствительным к действиям Божественной благодати. И поетому, когда явился Сам Бог, то <фарисеи>, ослепленные идольскими изображениями, не поняли этого и возненавидели Его как разрушителя их мишурного царства. Напротив, блудницы и грешники не знали за собой никаких ценностей, а только надеялись на Бога. У них нет мишуры, поетому они впереди идут в Царствие Небесное.

Продолжение.

Возрожденская эпоха - возрождение фарисейства, носящее на новом языке два имени: натурализм и гуманизм, - была провозглашена автономия человека и природы. Автономия противопологается гетерономии, когда признается, что закон, номос жизни, дан другим, чем мы - твари, существам: <греческое> - когда закон дается нами самими или природой, но кем именно - это все равно. Это различие не есть противоположение, духовная суть и в том, и в другом случае одна и та же: закон, полученный от твари. Безразлично, я ли, другой ли кто дает: то и другое тварно и делается в душе моей идолом. Тварь может стараться спасти себя своими законам, средствами на почве любой деятельности - благотворительности, аскезы, общественной, философской,научной деятельности, даже богослужения. <На полях запись:"если вы уверуете в богослужение как таковое, оно станет идолом".> Может быть много оттенков этого стремления, но духовная суть их одна и та же: если мы ценим устав ради устава - вследствие чего бываем вне влияния благодати, но вне отношения к Богу и в то же время упиваемся своим подвигом как таковым, то это - фарисейство.

Точно также, если заниматься наукой только ради самоё науки, совершенно бескорыстно, даже не ради, не ища славы человеческой, но вне Бога, - и это стремление спасти себя законом дел есть фарисейство, как все возрожденское стремление к автономной деятельности твари.

Быть автономными - это не значит чинить богохульство, а означает уничтожение жизни в Боге, уничтожение непосредственного касания энергии Божией и оставление лишь отвлеченного понятия о Боге, чисто теоретического. Ведь и о Боге можно говорить, как бы считая на костяшках; как бы рубли. В таком случае и Он, и все предметы будут мертвыми. Отсутствие церковного миропонимания именно в этом и заключается. Так и сейчас об этом говорят, даже слишком, но, так сказать, извне, в порядке позитивистическом: это - один из предметов обсуждения, а узле обсуждения - собственный взгляд. А должна быть <греческие слова>. Только перенесение своего сердца в Бога, только оно одно может перестроить наше сердце и дать нам религиозный опыт.

Продолжение.

Возрожденская эпоха - возрождение фарисейства, носящее на новом языке два имени: натурализм и гуманизм, - была провозглашена автономия человека и природы. Автономия противопологается гетерономии, когда признается, что закон, номос жизни, дан другим, чем мы - твари, существам: <греческое> - когда закон дается нами самими или природой, но кем именно - это все равно. Это различие не есть противоположение, духовная суть и в том, и в другом случае одна и та же: закон, полученный от твари. Безразлично, я ли, другой ли кто дает: то и другое тварно и делается в душе моей идолом. Тварь может стараться спасти себя своими законам, средствами на почве любой деятельности - благотворительности, аскезы, общественной, философской,научной деятельности, даже богослужения. <На полях запись:"если вы уверуете в богослужение как таковое, оно станет идолом".> Может быть много оттенков этого стремления, но духовная суть их одна и та же: если мы ценим устав ради устава - вследствие чего бываем вне влияния благодати, но вне отношения к Богу и в то же время упиваемся своим подвигом как таковым, то это - фарисейство.

Точно также, если заниматься наукой только ради самоё науки, совершенно бескорыстно, даже не ради, не ища славы человеческой, но вне Бога, - и это стремление спасти себя законом дел есть фарисейство, как все возрожденское стремление к автономной деятельности твари.

Быть автономными - это не значит чинить богохульство, а означает уничтожение жизни в Боге, уничтожение непосредственного касания энергии Божией и оставление лишь отвлеченного понятия о Боге, чисто теоретического. Ведь и о Боге можно говорить, как бы считая на костяшках; как бы рубли. В таком случае и Он, и все предметы будут мертвыми. Отсутствие церковного миропонимания именно в этом и заключается. Так и сейчас об этом говорят, даже слишком, но, так сказать, извне, в порядке позитивистическом: это - один из предметов обсуждения, а узле обсуждения - собственный взгляд. А должна быть <греческие слова>. Только перенесение своего сердца в Бога, только оно одно может перестроить наше сердце и дать нам религиозный опыт.